– Уже нет, – нетерпеливо сказал д’Артаньян. –Следуйте за мной, Страатман, не колеблясь – и ваше счастье будет устроеноскорее, чем вы думаете! Вперед, Швейцария, вперед!

И он устремился к улице Старой Голубятни, решительно увлекаяза собой флегматичного швейцарца, все еще обдумывавшего его слова посвойственной уроженцам вольной Гельвеции неторопливости ума. Прошло не менеепяти минут, прежде чем Страатман спросил с потрясенным видом:

– Но ежели она вдова, то, стало быть, она свободна?

– Страатман, дружище, вы мудры, как тот библейский царь– как бишь его, Суламифь… Вперед! Вперед!

Вскоре стало ясно, что дом покойного Бриквиля не особенно инапоминает собою пресловутое обиталище печали. Слуги, конечно, сохраняли наплутовских физиономиях приличествующее случаю кислое выражение, полагаемое имитраурным, но вряд ли печаль их была искренней, ибо скупого и придирчивогохозяина никто не любил.

Равным образом и Луиза далека была от классического образабезутешной вдовы. На ней, разумеется, было надето траурное платье, а крометого, ее нежные пальчики и лебединая шея по обычаям того времени украшалиособого вида траурные принадлежности – подвеска с черепом, кольца со скелетамии гробами, но глаза ее отнюдь не выглядели распухшими от неудержимых рыданий, аголос вовсе не сорвался от причитаний. Странно, но эта одежда и эти украшениялишь придавали прекрасной нормандке очарования, так что лейтенант Страатман,собравшийся было рассыпаться в цветистых соболезнованиях, прикусил язык ивосхищенно замер.

– Как хорошо, что вы наконец пришли, дорогойШарль! – сказала она самым обычным голосом. – Я в совершеннейшемотчаянии и расстройстве – столько печальных хлопот свалилось на голову беднойвдовы, лишенной дружеской поддержки, крепкого мужского плеча…

Она даже достала из-за рукава кружевной платок и прижала егок глазам – но у д’Артаньяна осталось стойкое подозрение, что изделиебрабантских кружевниц так и осталось сухим…

– Примите мои соболезнования, Луиза, – сказалгасконец учтиво.

– Да, и мои!

– Вот именно, и его соболезнования тоже, – сказалд’Артаньян. – Вы ведь помните, Луиза, лейтенанта Страатмана, завсегдатаявашего заведения?

– Ах, я в таком расстройстве чувств, что никого уже неузнаю… – печально промолвила Луиза (но взгляд, которым она одарилашвейцарца, иной не признававший ничего святого циник мог бы и назватькокетливым). – Шарль, я, кажется, упаду сейчас в обморок… Не проводите ливы меня в комнаты?

Собрав всю свою решимость – как-никак с красавицей Луизойего многое связывало, – гасконец ответил:

– К великому моему сожалению, я должен немедленнособрать вещи и уехать…

– Как?!

– Ни о чем меня не спрашивайте, Луиза! – сказалд’Артаньян со столь таинственным видом, что обманулся бы кто-нибудь и хитрееЛуизы. – Поручение, данное мне, клятвы, которые я при этом дал… Однимсловом, я не вправе сказать более, – голос его дрогнул. – Быть может,там, куда я направляюсь, меня ожидают нешуточные опасности…

"Самое смешное, что это мало расходится справдой, – подумал он весело. – Пожилая кастелянша в роли квартирнойхозяйки, ханжа, богомолка, наверняка похожая на химеру с крыши собораНотр-Дам, – что может быть страшнее? Жить с такой под одной кровлей – этонешуточная опасность, так что я нимало не погрешил против истины…"

– Боже мой, Шарль!

– Будем благоразумны, Луиза, – твердо продолжалгасконец. – У меня мало времени. Повторяю, данные мне наставления… Самыенедвусмысленные приказы, исходившие от особы, которую я не могу назвать…

Глаза Луизы моментально зажглись любопытством.

– Ну намекните хотя бы!

Д’Артаньян значительным тоном поведал:

– Могу лишь сказать вам, что эта особа частенькобеседует один на один с кардиналом-министром, который изволит обращаться кданной особе "мой друг"…

И здесь он нисколечко не расходился с правдой – он просто неговорил всей правды, а это, как-никак, не имеет ничего общего с ложью…

– Боже мой, Шарль… – в совершеннейшей растерянностисказала Луиза. – Вы меня оставляете совершенно одну, в такой момент…

– Кто сказал, что я оставляю вас одну? – возразилгасконец. – Я привел с собой вашего нового квартиранта, господинаСтраатмана, лейтенанта швейцарских гвардейцев Королевского Дома!

– Нового квартиранта? – растерянно пробормоталСтраатман.

– Молчите, несчастный! – суровым шепотомпредостерег д’Артаньян, заставив спутника умолкнуть безжалостным тычком локтяпод ребро. – Молчите, слушайте и соглашайтесь! – И преспокойнопродолжал: – Лейтенант Страатман, большой поклонник вашей красоты идомовитости, узнав, что я съезжаю с квартиры, столь горячо умолял менярекомендовать его вам в качестве квартиранта, что я не посмел отказать…Рекомендую его вам от всего сердца. Господин Страатман – крайне приличныймолодой человек. Во-первых, он служит в одной из самых старых гвардейских ротКоролевского Дома. Во-вторых, он лично известен его величеству. В-третьих, онбережлив и сумел скопить уже пятнадцать тысяч ливров (гасконец нарочно сосчиталсбережения лейтенанта не в пистолях, а в ливрах, чтобы выглядело внушительнее).В-четвертых, он холост – и твердо намерен вступить в брак, как только подыщеткрасивую, домовитую и добропорядочную женщину, вовсе не обязательно юнуювертихвостку… нет, господин Страатман не из тех, кого пленяют пустоголовые юныевертихвостки! Господин Страатман знает жизнь. Он говорил мне, что предпочел быжениться на порядочной, хозяйственной вдове, которая уже избавилась отюношеского романтизма и прочно стоит на ногах… Так ведь, мой друг?

– Ну да, конечно… – в полном замешательствепробормотал рослый усач. – Вы все правильно говорите…

– Вы слышите, Луиза? – спросил гасконец, торопясьзакрепить успех. – Более того, господин Страатман – происхождения самогоблагородного, он пусть и отдаленный, но потомок швейцарского королевского рода…ну да, сейчас Швейцария не имеет коронованного монарха, но в давние, старыевремена там были свои короли, и лейтенант Страатман ведет свой род от одного изних… (названный господин попытался было с удивленным видом вставить словечко,но был незамедлительно усмирен и призван к молчанию новым, еще более сильнымтычком локтя). – Нет сомнений, что вы, Луиза, с вашим житейскимпрактицизмом и опытом сумеете подыскать столь завидному жениху подходящую партию…

Луиза, к его радости, наконец-то окинула бравого швейцарцатем мимолетным, оценивающе-охотничьим взглядом, которому всякая женщина, ходяттакие слухи, обучается еще во младенчестве. Надо сказать, швейцарец выгляделочень даже неплохо, и д’Артаньян определенно мог считать, что у него сталоодной заботой меньше…

– Что же, если господин Страатман не побрезгуетгостеприимством бедной вдовы… – произнесла она тем тоном, которыйследовало бы назвать мурлыкающим, если бы речь не шла о безутешной вдове,только что потерявшей любимого мужа.